Осенью народ по традиции грустит. «Как молью, изъеден я сплином, посыпьте меня нафталином», – поет Саша Васильев, вторя Саше Черному, а я ликую: осень! Какая хандра, когда время урожая! Подруги лечат легкий депрессняк, блуждая по магазинам, а мой шоппинг особенный: осенью я обожаю ходить по базарам.
Трогать лиловые баклажаны и нежные кабачки, любоваться вулканами брокколи, наблюдать, как солнце играет на янтарных зернышках кукурузы и обволакивает напоенные им виноградины, пробовать синие сливы, долго стоять, раздумывая, какой же перец выбрать – желтый, красный, оранжевый или ярко-зеленый. И что самое главное, на рынке не будет, как в магазине: «Извините, ваш размер разобрали». Или чего похуже: «Вещи с блестками руками не трогать!». Осенние базары, пестрые, как деревенские платки, и многоголосые, как тысяча гусей – это обещание счастья, праздник живота, то есть – самой жизни.
С едой любовь роднит теплая материальная телесность и уверенная приземленность. Еде люди обязаны больше чем просто насыщением. Ева, по большому счету, соблазнила Адама едой. А все эти романтические ужины, каждый из которых может завершиться сценой кормления из культового фильма «9 недель»?
Еда, особенно приготовленная собственноручно – материальное доказательство любви. Стряпня и все, что около, может служить барометром семейного благополучия. Ускользающие чашки, опадающее тесто, увядающие фрукты, скисшее молоко – в таком доме необходим допинг.
К образу классического афродизиака обращается мексиканская писательница Эскивель. Со своим «Шоколадом на крутом кипятке» она уютно обосновалась между «Последней любовью в Константинополе» Павича и «Сто лет одиночества» Маркеса.
У Эскивель парадоксальный микс мексиканских сериалов и кулинарных шоу сопровождает историю жизни нескольких поколений женщин. Главы начинаются рецептами вкусных блюд – их готовит знаменитая повариха Тита, «чья душа прикипела к кухне, на которой она родилась среди запахов вермишелевого супа, тимьяна, лавра, кориандра и чеснока». Каждое блюдо не случайно и насыщает запахами атмосферу происходящего подобно тому, как аромат яства подчеркивает его вкус. Героиня влюбилась? Отведайте перепелок в лепестках роз. Находится на пороге принятия судьбоносного решения? Вот вам перец-чили под соусом из орехов и пряностей. Любовь способна творить чудеса и в сердце, и на кухне – вот то самое важное, о чем так экспрессивно пишет Эскивель.
Мексиканская мудрость перекликается с национальной, славянской: «Путь к сердцу мужчины лежит через его желудок». Потому что кормить с душой любимого – еще одно бессловесное признание в любви. Две эти субстанции в бесчисленных вариациях соединяются в ресторанах и кафе. Здесь, как остроумно заметил российский журналист, повар и гурман Алексей Зимин, «человеческое, социальное подпирается бараньей ногой». Весть о широкой душе повара разносят по городам и весям все те, кого шеф обласкал своей любовью посредством завтрака, обеда или ужина. Опытный повар отличается от новичка так же, как влюбленный зрелый человек от влюбившегося подростка. Чтобы стать жрецом в храме кухни, надо смирить гордыню, стать «слугой двух господ» и смело идти навстречу экспериментам. С пищей, как и с объектом страсти, не стоит вступать в соревнование: прикинется, что на все согласна, а потом взбрыкнет, учудит, сделает по-своему. Результаты кулинарных подвигов часто незаметны: страдаешь, творишь, созидаешь по крупицам, коптишь у плиты, а окружающие и бровью не поведут, скажут ставшее банальностью толстовское: «Все счастливые семьи счастливы одинаково…». Ну и пусть. Зато Он прольется бальзамом на душу: «Ты готовишь в точности как моя мама».
Давно подозреваю, что любовь к еде и любовь к людям хранится в нас где-то в одном месте. Голодные люди злы, да и как можно любить на пустой желудок? Вездесущие ученые доказали, что желание любви лежит в основе повышенного аппетита, а пищевые феромоны – самые сильные ее стимуляторы. Если химическая взаимосвязь между едой и любовью доказана, мы можем вывести нехитрый рецепт счастья: хотите любви – научитесь вкусно готовить.
В неожиданном ключе преломил тему еды и любви британский писатель Адамс, пригласив читателей своей искрометной космосаги «Автостопом по галактике» в ресторан «У конца Вселенной». К посетителям заведения подошло крупное мясистое четвероногое с большими влажными глазами, маленькими рожками и заискивающей улыбкой на губах: Я Главное Блюдо Дня. Я явилось, чтобы любезно предложить какую-нибудь часть своего тела на съеденье. «Я не хочу есть существо, которое само меня к этому призывает. Это бессердечно»,– в смятенье заявляет один из героев. «Но это лучше, чем есть существо, которое этого не хочет», – резонно замечает второй. Но если «Автостопом по галактике» фантастика, то замечательный литератор и увлеченный гастроном Александр Генис уверяет: «Как известно, чем лучше мы относимся к животным, тем они вкуснее».
Я не спорю с Генисом, потому что вспомнила свою бабушку: «Вот этот, самый шустрый и хитрый – Севушка, беленький в углу – Пашка, а самая маленькая – Глаша», – говорила она, подводя меня и брата к клетке с кроликами. Мы совали им травинки и ревниво подозревали, что бабушка любит кроликов не меньше, чем нас. Бабушка давно умерла, нет больше в углу за гаражами низеньких клеток, но супа и рагу с крольчатиной я с тех пор вкуснее не ела.
Так, может быть, человечность и впрямь идет от любви к пище, которую мы едим? Может, еда, поставленная на поток, такая невкусная именно потому, что мы привыкли видеть в той же корове мясомолочную тушу, а не обаятельную «звездочку» с огромными грустными глазами. Хочется верить, что тонкость восприятия душевных и гастрономических ценностей взаимозависимы, а чуткость в любви равна гурманству.
