Знаменитый российский актер Федор Добронравов прославился благодаря многочисленным ролям, которые полюбились зрителям своей достоверностью, юмором и похожестью, как на себя, так и на своих соседей.

Platinum: Федор Викторович, Вашу органику можно сравнить с актером Николаем Гриценко, который мог одинаково убедительно сыграть людей из разных социальных слоев. Откуда вы черпаете достоверность при создании разных образов?
Федор Добронравов: Спасибо, за это сравнение. Я тоже из рабочей семьи, и довольно поздно стал артистом. Мечтал, мечтал, мечтал, мечтал… Наверное, органика актера напрямую связана с его жизненным опытом. Думаю, и у меня была цепкость на запоминание разных характеров, но это происходило спонтанно.

PL.: Какое амплуа Вам ближе всего?
Ф.Д.: Не думал об этом. Мне хочется сыграть все. Пока лучше всего получается играть обычных людей, деревенских чудаков или городских — неважно. Хотелось бы надеяться, что мой творческий путь находится в развитии и мой «гамлет» еще впереди. Однако я чувствую некоторое несоответствие своего внутреннего мира и внешнего облика. Моя лысина и седая борода находятся в контрах с душой, которой, по моим ощущениям, не больше 30-ти.

PL.: В кино у Вас много ролей. Фильмография — более 100 фильмов, колоссальный опыт! Что он Вам дает?
Ф.Д.: Из всех ролей в кино, которыми я горжусь, мог бы назвать с десяток. А остальные — большой опыт, но, честно скажу, большинство из них я просто не помню. Если я и пользуюсь этим опытом, то только на подсознательном уровне.
В театре «Сатирикон» знаковой работой для меня стал спектакль «Великолепный рогоносец» Петра Фоменко. В театре сатиры, где я сейчас служу, — «Как пришить старушку». В театре Антона Чехова — это постановки Леонида Трушкина «Забор» и «Спасатель», где я играю с Геннадием Хазановым. Сегодня я купаюсь в этих ролях и счастлив, что эти спектакли у меня есть.

PL.: Однажды у Вячеслава Тихонова спросили, может ли он в любой момент выдавить слезу, на что актер попросил уточнить: «А из какого глаза?». Какой актерской техникой Вы овладели в совершенстве?
Ф.Д.: Понятия не имею, что такое «актерская техника». Если режиссер попросит заплакать — значит, будем плакать. Попросит смеяться — будем смеяться.

PL.: В некоторых телепроектах Вы поете. А что поете для души, что любите петь?
Ф.Д.: В основном романтические произведения. Но себя певцом не считаю, хотя говорят, что неплохо это делаю. Для меня это состояние души. По натуре я стеснительный человек, и выступлений на больших мероприятиях стараюсь избегать. Вот детям и внукам с удовольствием пою веселые песенки.

PL.: Много замечательных актеров своими интервью не только вредят своему имиджу, но иногда просто разрушают его, становясь «учителями жизни», перепутав свои роли с реальной жизнью. Что думаете об этом?
Ф.Д.: Это их выбор. Я актер, и не собираюсь «уходить» ни в политику, ни в другую сферу. Мое место на сцене. Раньше еще говорили: «Ты актер, и твое место в буфете», можно эту крылатую фразу напомнить любителям красоваться на политических ток-шоу.

PL.: В глянцевых журналах можно прочесть, что материальный статус мужчины на глаз определяется швейцарскими часами на запястье, обувью итальянских мастеров и маркой автомобиля. Вы можете согласиться с этим утверждением?
Ф.Д.: Это не мое! Возможно, материальный статус можно демонстрировать роскошными вещами, это из разряда: «Встречают по одежке», но мне ближе статус душевный. Когда у человека богатый внутренний мир — это прекрасно.

PL.: Играя в спектакле «Спасатель», нашли ответ, в чем смысл жизни?
Ф.Д.: Быть хорошим человеком, хорошим мужем, хорошим отцом, хорошим дедом, лучшим артистом… Чтобы тобой все гордились… Думаю, в этом высший смысл.

PL.: Вы играете в разных театрах, какой из театров дает Вам большее ощущение самореализации?
Ф.Д.: В каждом театре мне хорошо. Как ответить на вопрос: «Какая вам рука больше нравится — левая или правая..?» Я счастлив, что судьба свела меня с Фоменко, Трушкиным, Хазановым и другими замечательными, великими театралами.