Павел Михайлович Третьяков ведет свою родословную от прадеда, купца Елисея Мартыновича, который был мастером инвестиций и особенно развернулся в первопрестольной, где, не пряча деньги в сундуки, а постоянно вкладывая их в открытие новых магазинов, стал настоящим капиталистом. Трудно судить, как бы онотнесся к трате «непосильным трудом нажитого» правнуком — мог бы покрутить у виска пальцем, и мог бы выпороть за баловство покупать картины.
Павел Михайлович получил хорошее домашнее образование. Помогая отцу, строил фабрики и, всячески расширяя дело, проявил себя как талантливый управляющий. И если бы не чудаковатая слабость (по мнению купцов) к искусству, то имя его так бы и осталось лишь в семейном архиве.
В одном из своих писем Третьяков признался: «Моя идея была, с самых юных лет, наживать для того, чтобы нажитое от общества вернулось бы также обществу (народу) в каких-либо полезных учреждениях; мысль эта не покидала меня никогда во всю жизнь».
Своим способом «вернуть» народу нажитое и стало открытие знаменитой теперь на весь художественный мир Третьяковской галереи. Третьяков, руководствуясь чувством патриотизма, начал собирать художественную коллекцию национальной русской живописи, пользуясь советами великих В. В. Стасова, И. Н. Крамского и многих других, которые обладали даром предвидения и ясно понимали, какие из работ могут в будущем составить гордость русского искусства. Хотя с удовольствием покупал и картины знаменитых голландцев и других западноевропейских художников.
Годом основания Третьяковской галереи принято считать 1856-й. Именно тогда Павел Михайлович приобрел две первые картины русских художников – «Искушение» Н. Г. Шильдера и «Стычка с финляндскими контрабандистами» В. Г. Худякова.
В 1874 году Третьяков построил для своего собрания великолепное здание и, долго наполняя его залы лучшими образцами искусства, открыл в 1888-м для бесплатного посещения, а в 1892 году передал коллекцию и здание в дар Москве. За этой скупой хронологией событий прячется титанический труд коллекционера, который за свои деньги постоянно пополнял галерею и даже после своей смерти завещал «инвестировать» проценты со своего капитала в дело дальнейшего развития музея, который он хотел видеть одним из крупнейших в мире.
По первоначальному замыслу Третьякова, предполагалось, что основу коллекции составит собрание мецената, масона и тайного советника Ф. И. Прянишникова, дополненное картинами, принадлежащими Третьякову. Галерея должна была стать общедоступной, чтобы не только привилегированное дворянство, толстосумы из купечества, фабриканты и городская интеллигенция могли обозреть красоту, но и простой люд – кто интуитивно, кто с дружескими пояснениями служителей музея – приобщался к чудесам живописного искусства.
Увы, из-за непомерной цены не удалось приобрести коллекцию Прянишникова, и галерею Павлу Михайловичу пришлось собирать с нуля. Зато он мог целиком положиться на собственный вкус при покупке картин и даже заказывать их написание специально для галереи, таким образом материально помогая молодым талантливым художникам. Десятилетиями он поддерживал Крамского, Перова, Васильева и столь многих других, что их даже трудно перечислить; кроме этого, опекал училище глухонемых, был организатором приюта для вдов и сирот неимущих художников. Эти качества: чуткость к искусству, всегдашняя искренность, готовность оказать материальную и нравственную поддержку, а главное, одушевлявшая Третьякова высокая цель – снискали ему глубокое уважение и любовь художников. Все самое честное и передовое в искусстве того времени тянулось к Третьякову, помогало ему. Некий молчаливый уговор художников о предоставлении права первого выбора Третьякову ставил его вне конкуренции с другими коллекционерами.
Трудно переоценить то, чем обязан каждый образованный человек Третьяковской галерее
В 1864 году в собрании Третьякова появляется первая картина, написанная на сюжет русской истории, – «Княжна Тараканова» К. Д. Флавицкого, в этот же период Павел Михайлович заказывает Ф. А. Бронникову произведение, ставшее впоследствии любимой картиной жены Третьякова Веры Николаевны – «Гимн пифагорейцев восходящему солнцу».
Третьяков любил и тонко понимал природу, потому приобретение пейзажей никогда не было случайностью и исполнено не столько поисков смысла и сюжета, сколько собственными эмоциональными потрясениями от увиденного. В его собрании появляются картины Л. Ф. Лагорио, А. П. Боголюбова, М. К. Клодта, И. И. Шишкина. Однажды, заказывая художнику А. Г. Горавскому пейзаж, Третьяков писал: «Мне не нужно ни богатой природы, ни великолепной композиции, ни эффектного освещения, никаких чудес, дайте мне хоть лужу грязную, но чтобы в ней правда была, поэзия, а поэзия во всем может быть, это – дело художника».
К концу 1860‑х годов Павел Михайлович Третьяков задумал создать портретную галерею выдающихся деятелей русской культуры – композиторов, писателей, художников. Он стал не только покупать уже созданные, но и заказывать «недостающие» портреты. Так В. Г. Перов изобразил А. Н. Островского, Ф. М. Достоевского, А. Н. Майкова, М. П. Погодина, В. И. Даля, И. С. Тургенева, а И. Н. Крамской написал Л. Н. Толстого, М. Е. Салтыкова-Щедрина, С. Т. Аксакова и Н. А. Некрасова. Интересно, что Л. Н. Толстой долгое время наотрез отказывался позировать, лишь в 1873 году Крамскому удалось его уговорить. Третьяков в одном из писем заметил по этому поводу: «Очень был обрадован, что Вы пишете портрет нашего знаменитого писателя; я так и думал, что только Вам и удастся убедить неубедимого – поздравляю Вас».
Некоторые произведения коллекционер приобретал, что называется, на свой страх и риск, вопреки разгромной критике. К таким относятся полотна М. В. Нестерова «Пустынник» и «Видение отроку Варфоломею», а также «После дождя. Плес» И. И. Левитана.
До самой своей кончины в декабре 1898 года этот неугомонный человек оставался не столько успешным богачом-предпринимателем и даже не столько знатоком-ценителем прекрасных творений рук человеческих, но, благодаря неизмеримой широте души, – великим инвестором в духовное богатство своей страны.