То ли место там зачарованное, то ли флюиды какие особенные, но в городе на Неве часто рождаются гении. Поэт Иосиф Бродский родился в Ленинграде (ныне Санкт-Петербург) в «драконьем» 1940 году.

В детстве стихов не писал, какая там поэзия – война, блокада, эвакуация… Уже в отрочестве проявились его самостоятельность, решительность, твердый характер: не доучившись в школе, пошел работать, избрав для себя самообразование. В шестнадцать впервые попытался рифмовать, случайно прочтя сборник Бориса Слуцкого. Сменил множество профессий, подолгу ни в одной не задерживаясь, слишком дорожа свободой и независимостью. Интенсивно изучал языки, историю литературы, начал переводить, и с восемнадцати уже непрерывно писал – никому не пытаясь угодить, отвергая всяческую банальность, но дерзая непрерывно искать новую тему, неожиданную форму. Быстро оброс огромным количеством разновозрастных друзей, на которых «обкатывал» свои новые стихи, и которые ввели новичка в литературные круги, знакомя с мэтрами. Так однажды в Комарове Бродский познакомился с Анной Ахматовой, и был дружен с ней до самой ее кончины. Своих благодарных слушателей находят песни ленинградского барда Евгения Клячкина на стихи Иосифа Бродского. Самая знаменитая – «Пилигримы»:

«Увечны они, горбаты,
голодны, полуодеты,
глаза их полны заката,
сердца их полны рассвета…»

Несмотря на отсутствие весомых публикаций, у Иосифа Бродского была скандальная для того времени известность лучшего поэта самиздата. Форма и содержание его стихов плюс независимость личного поведения приводили в раздражение идеологических надзирателей. «Дракон» социалистической действительности всегда любил питаться диссидентами, инакомыслящими и прочими Личностями с большой буквы, предварительно растоптав и смешав с грязью. В шестьдесят третьем в газете «Вечерний Ленинград» за подписями А.Ионина, Я.Лернера и М.Медведева на Бродского был опубликован пасквиль «Окололитературный трутень». Организованная травля разрасталась, и «хождения по мукам» уже было не избежать.

Во второй день нового (и опять «драконьего»)1964 года Бродскому сообщили, что его невеста Марина Басманова изменила ему с лучшим другом Д.Бобышевым. Двадцатитрехлетний поэт чрезвычайно тяжело пережил двойной удар от очень близких ему людей. А вскоре его ждала еще одна беда: вечером 13 февраля Иосиф Бродский был арестован.

После первого закрытого судебного разбирательства поэта поместили в психбольницу, где три недели подвергали издевательским экспериментам, в результате чего он все же был признан психически здоровым и трудоспособным. Второй суд приговорил Бродского к пяти годам принудительных работ на Севере. Он был отправлен по этапу в деревню Норенская Архангельской области. «Какую биографию творят нашему рыжему! Как будто он кого-то нарочно нанял!» — воскликнула, узнав об этом, Анна Ахматова. Друзья приезжали к нему. Приезжала любимая.

«Я был только тем, чего
ты касалась ладонью,
над чем в глухую, воронью
ночь склоняла чело.»
И.Бродский, посвящение М.Б.

Результатом ее посещения стал сын, с которым Иосифу впоследствии упорно не давали общаться родители Марины. Есть люди, которым доставляет удовольствие «избиение» особо уязвимых душ. Кто может быть ранимее поэта…
К счастью, уже в следующем году, благодаря вмешательству видных деятелей европейской культуры, Бродский был досрочно освобожден.

Много позже на вопрос: «Как на Вашу работу повлияли суд и заключение?», он ответил: «Те два года, которые я провел в деревне, – самое лучшее время моей жизни». «Наверху» были очень заинтересованы в том, чтобы дело опального поэта поскорее забылось, в издательстве «Советский писатель» начали готовить к изданию книгу стихов Бродского. Но она, конечно, не вышла. Даже переводы, сделанные им по заказу разных издательств, не всегда публиковались.

Умерла А.А.Ахматова, растаяли последние признаки хрущевской «оттепели». Менялся и сам поэт. «Бродский был стариком уже в шестидесятые: лыс, уклончив и умел создать ощущение недоступности. А, может, он всю жизнь боялся людей, потому и общался только с проверенными…», — написал о нем Э.Лимонов.

«Если выпало в Империи родиться,
лучше жить в глухой провинции у моря.
И от Цезаря далеко, и от вьюги.
Лебезить не нужно, трусить, торопиться.
Говоришь, что все наместники — ворюги?
Но ворюга мне милей, чем кровопийца».
(из «Письма римскому другу»)

Тем временем, российские спецорганы уже ускоренно готовили высылку «неудобного поэта» за рубеж. «Дракон» подавился «Ланцелотом» и, в сердцах, отрыгнул за тридевять земель. Рано утром 4 июня 1972 года, Бродский покинул страну, как потом оказалось, навсегда.

«Так, поезжай. Куда? Куда-нибудь,
скажи себе: с несчастьями дружу я.
Гляди в окно и о себе забудь.
Жалей проездом родину чужую».
(из посвящения Э.Т.)

Поэт обосновался в США, где через месяц по прибытии занял должность приглашенного профессора на факультете славистики Мичиганского университета. Почти сразу же вышла книга его стихотворений и поэм «Остановка в пустыне» – первый самостоятельный сборник в жизни Иосифа Бродского. В следующем году был издан том его избранных стихотворений, переведенных на английский язык профессором Джорджем Клайном. Лиха беда начало. Остановок не предвиделось, да их и не было.

Вот только беспокоили постоянные проблемы с сердцем. Бродский перенес три сердечных приступа. Сам же он так оценивал свое изгнание: «Те годы, что я провел в США, были для меня необыкновенными, поскольку все оставили меня в покое. Я вел такую жизнь, какую, полагаю, и должен вести поэт – не уступая публичным соблазнам, живя в уединении. Может быть, изгнание и есть естественное условие существования поэта?».

Однажды в середине семидесятых поэт Бродский повстречался с одним из самых поэтических мест на земле – Венецией. Влюбился, с первого взгляда, да иначе и быть не могло: Набережная Неисцелимых (так он перевел итальянское Fondamenta degli Incurabili) неимоверно походила на оставленный, саднящий неизбывной болью вечной раны родной Ленинград… Венеция почти ежегодно становилась его отдушиной и пристанищем на время рождественских каникул. Ей посвящены лучшее эссе и огромный цикл стихов.

«Так смолкают оркестры. Город сродни попытке
воздуха удержать ноту от тишины,
и дворцы стоят, как сдвинутые пюпитры,
плохо освещены».
(из «Венецианских строф» (1))

В 1987 году Иосиф Бродский был награжден Нобелевской премией по литературе, третьим из российских литераторов после Ивана Бунина и Бориса Пастернака. В начале девяностых поэт женился на итальянке Марии Содзани. Через три года у них родилась дочь. Казалось, все плохое осталось далеко позади, но время от времени прошлое продолжало напоминать о себе хамскими, а то и угрожающими письмами из России…

Родителям не позволили выехать к сыну, как не допустили и Бродского в Ленинград — на похороны матери, а потом отца. Это в значительной степени определило его нежелание приехать в родной город с началом «перестройки». Умер Иосиф Бродский от очередного сердечного приступа в ночь на 28 января 1996 года. За две недели до смерти он купил себе место в маленькой часовенке на нью-йоркском кладбище…

Но через год состоялось перезахоронение в Венеции. Это – вообще гоголевская история. Мистика началась уже в самолете: гроб, закрытый на шурупы и болты, в полете открылся… По прилете, в Венеции, при погрузке на катафалк, гроб переломился пополам. Тело пришлось перекладывать в другой. После этого, на гондоле, его доставили на Остров Мертвых, где, опять-таки, долго не могли определиться с местом.

Было еще одно обстоятельство, о котором писали только в Италии. Тогдашний президент России Б.Ельцин отправил на похороны Бродского шесть кубометров желтых роз. Михаил Барышников с компанией перенес все эти розы на чужую могилу. Ни одного цветка от российской власти на могиле Бродского не было, что, собственно, отвечало его воле.

«… Скажите… там…
чтоб больше не будили.
Пускай ничто
не потревожит сны.
… Что из того,
что мы не победили,
что из того,
что не вернулись мы?..»