Это вам не миллион от Корейко…

…это история Уоррена Баффетта, рассказанная им самим, дополненная его знакомыми, коллегами и партнерами. По просьбе миллиардера сборник написала Элис Шредер, которой он предоставил доступ к своим архивам. Книга – для тех, кто интересуется феноменом инвестора. Она повествует о том, какой метод инвестирования самый надежный, какой ум, характер и образ жизни нужны для того, чтобы разбогатеть, чем миллиардер занимается в свободное время и как живет его семья. Баффет декларирует тезис, что вести дела в бизнесе можно не прибегая к риску, но при этом нужно обладать интуицией. Состояние «лучшего инвестора мира» оценивается в 50 миллиардов долларов США.

Бог начинает и выигрывает

Уолтер Айзексон – американский журналист, писатель и биограф. Стив Джобс в представлении не нуждается, буквально весь мир недавно оплакивал его трагический уход. За два года до смерти Джобса Айзексон успел взять у него более сорока интервью, а также провел многочисленные беседы с родственниками, коллегами, друзьями и конкурентами гениального менеджера. Собранные материалы подробно повествуют о жизни Джобса – его детстве, увлечении буддизмом, истории компании Pixar, о том, как зарождалась и развивалась корпорация Apple. Результат стараний – объемный фолиант о падениях и взлетах сильного человека, о победах и поражениях талантливого бизнесмена, о составляющих успеха ярчайшей личности нашей эпохи.

Обеспечивая безбедное существование

Автор этого руководства по эффективному управлению капиталом – Владимир Савенок, ведущий эксперт по управлению личными финансами – объясняет, как грамотно распорядиться деньгами, чтобы они работали, обеспечивая владельцу безбедное существование. В книге «Инвестировать – это просто» детально рассматриваются различные способы выгодного вложения капитала. Автором предлагается три вида сбалансированных портфелей – консервативный, умеренный и агрессивный, по каждому приведены примеры из реальной жизни, анализ возможных финансовых рисков и технологии подбора инструментов. Книга адресована бизнесменам, финансистам и всем частным инвесторам, желающим научиться не упускать свой шанс.

В Киеве открылся монобрендовый салон Jumbo Collection by FREEDOM. В нем представлены роскошные классические образцы мебели и аксессуаров этого всемирно известного итальянского бренда, а также эксклюзивные светильники от партнерской компании Mechini.

Посещение шоу-рума Jumbo Collection by FREEDOM станет открытием не только для покупателей, но и для профессионалов – архитекторов, дизайнеров, декораторов. В залах демонстрируются цельные интерьерные проекты, а экспозиции построены так, чтобы полнее раскрыть возможности уникальной марки, представляющей максимальный сервис: начиная проект с анализа строительства, она доводит его до звона бокалов с шампанским и «красной ленточки». Кроме коллекций мебели, компания предлагает линию дверей, лестничных балюстрад, деревянных потолков и стеновых панелей.

Cтоличный салон «Ренессанс» компании Exclusive Group, сотрудничая со многими престижными итальянскими брендами, выпускающими предметы интерьерной роскоши, всегда славился широким выбором эксклюзивных интерьеров.

Но сегодняшняя экспозиция в «Ренессансе» особенно поражает высоким вкусом, красотой и совершенством. Секрет новой «перестановки мебели» в салоне заключается в том, что руководство Exclusive Group разрешило «похозяйничать» в нем не кому-нибудь, а выдаю­щемуся художнику, креативному директору Дома Versace Алану Роверу, чьи выставки в любой стране мира буквально «взрывают» публику.

Exclusive Group сделала подарок поклонникам легендарного бренда Versace

Всего неделя потребовалась талантливому стилисту, чтобы собранные воедино и объединенные одной идеей предметы интерьеров предстали перед посетителями салона в новом свете. 14 инсталляций Алана Ровера в «Ренессансе» показывают, что расстановка мебели и деталей, кроме подбора их по цвету, декору, освещению и функциональному назначению, может управлять пространством и пронизывать его изысканным вкусом.

Имя британского дизайнера Клайва Кристиана известно каждому поклоннику изысканных классических интерьеров, роскошных и комфортных одновременно. Почти 40‑летняя история легендарного бренда Clive Christian впечатляет своей сказочной простотой.

Студент-хиппи архитектурного университета, вечный бунтарь Клайв Кристиан вряд ли мечтал о том, что со временем покупка интерьера от Clive Christian станет равнозначна пополнению гардероба от Chanel или автопарка от Maybach. Компания Clive Christian является членом британской ассоциации Walpole, объединяющей бренды Luxury наряду с ювелирным домом Graff, аукционными домами Christie’s и Sotheby’s. Все лучшее для самого взыскательного клиента – такова философия компаний, входящих в эту ассоциацию. Клайв Кристиан, будучи истинным перфекционистом, создает интерьеры для самых роскошных домов мира, используя лучшую древесину с пожизненной гарантией. Он также производит духи, в состав которых входят ингредиенты экзотических и редких растений; как создатель самых дорогих духов в мире он удостоился чести быть занесенным в Книгу рекордов Гиннесса.

Год назад дизайнер представил миру свои новые творения – шелковые аксессуары с авторским рисунком и сумки для мужчин и женщин из кожи редкого вида морского крокодила. В числе почитателей этого бренда сэр Элтон Джон, принц Уильям и, поговаривают, даже Владимир Путин.

Arsenale 2012
В Киеве – долгожданная биеннале современного искусства. Главные события пройдут почти как в Венеции – в «Арсенале». Сбылась мечта Наталии Заболотной, гендиректора «Мыстецького Арсенала». Параллельная программа – по галереям Киева, да и не только Киева: Харькова, Одессы, Днепропетровска, Херсона. Главкуратором пригласили матерого Дэвида Эллиота. Англичанин зазвал художников со всего мира: тут тебе и недавно нашумевший китаец Ай Вэйвей, и главный видеоартист Билл Виола из Калифорнии. Украинцев в «Основном проекте» – 15%.
24 мая – 31 июля. Киев, ул. Лаврская, 10–12

Апокалипсис в «Шоколадном доме»
30 художников Украины и России, как в Ноев ковчег, набьются в «Шоколадный дом». Придумал все Олег Кулик, известный московский художник. «Шоколадный дом» станет метафорой мира на грани катастрофы. Кураторами мэтр пригласил молодежь: Константина Дорошенко (Украина) и Анастасию Шавлохову (Россия). Признанные художники, такие как Андрей Монастырский, Анатолий Осмоловский, Арсен Савадов, Оксана Мась, вступят в диалог с молодыми. Организатор – Mironova Gallery. Проект пройдет в рамках параллельной программы ARSENALE 2012.
16 мая – 31 июля. Киев, «Шоколадный дом», ул. Шелковичная, 17/2

Небесный Капур
В Центре Пинчука – выставка одного из самых необычных художников современности Аниша Капура. Родился в Бомбее в 1954 году, рано перебрался в Англию. С тех пор бомбит арт-истеблишмент ни на что не похожими работами – типа «Врат облаков» в Чикаго, где 110‑тонные стальные «Врата», отполированные до зеркального блеска, отражают не только облака, но и весь топорщащийся небоскребами Чикаго. В «истории болезни»: Венецианская биеннале, Премия Тернера, персоналки в крупнейших музеях мира.
Естественно, пришла очередь и PinchukArtCentre.
19 мая – 7 октября, Киев, PinchukArtCentre, ул.  Б. Васильковская/Бассейная, 1/3-2

Первое пасхальное яйцо Фаберже как символ первоисточника жизни должно было стать вольной интерпретацией яйца, изготовленного в начале XVIII века. В нем была спрятана курочка, открыв которую, можно обнаружить корону, а в ней – кольцо. Но то, как смог Карл Фаберже из милой игрушки сделать серию выдающихся произведений ювелирного искусства, превзошло все ожидания. В декабре прошлого года в киевском Пассаже, что на Крещатике, состоялось торжественное открытие памятной доски ювелиру Карлу Фаберже. В рамках международного проекта во всех городах, где также были магазины или мастерские Фаберже, прошли подобные мероприятия.

Семья французов Фаври (позже измененная на Фаберже) в XVI веке бежала из страны, когда во Франции начались гонения на гугенотов. Один из потомков, Жан Фаври, оказался в нынешней Эстонии, где в его семье в 1814 году родился Густав Фаберже. В пятнадцать лет он отправился в Санкт-Петербург обучаться ювелирному делу, а в двадцать семь получил звание мастера ювелирного дела. Это было непросто, так как в это время северная столица была наводнена западными ювелирами высокого класса. Талант организатора, широкий ассортимент изделий, открытие салонов и постоянно меняющиеся оригинальные модные новинки – благодаря всему этому имя Фаберже было на слуху у знати, приближенной к императорскому двору.

Ювелирные украшения, столовые принадлежности, часы, портсигары и редкие хитроумные аксессуары, при изготовлении которых использовались золото, серебро, драгоценные камни, уральские самоцветы, хрусталь, – все это, обогащенное уникальным творческим видением, техническим мастерством и качеством, стало благодатной почвой для появления в мире русского ювелирного гения – сына Густава Фаберже Карла. Однако малая спираль семейной творческой эволюции закрутилась в обратную сторону: если Густав обучался в России, то Карл в четырнадцать лет поехал в Дрезден, где получил художественное образование, а позже во Франкфурте, Флоренции и Париже отшлифовал свое мастерство, вникая во все премуд­рости ювелирного искусства.

«Второе пришествие» Фаберже в Россию произошло в 1870 году. Карл Фаберже возглавил в Питере фирму отца, и уже через несколько лет на выставке «Русское художественное и промышленное искусство» получил золотую медаль за копии древнегреческих сокровищ из керченских археологических находок. Настоящую всемирную славу Карлу Фаберже принесли пасхальные яйца. Внутри каждого «золотого яичка», ювелирной «писанки», усыпанной бриллиантами и другими драгоценными камнями, находился сюрприз, который просто ошарашивал своей неожиданностью и превосходил по красоте «скорлупу». Часто это были эмалевые миниатюры с портретами тех, кому яйцо посвящалось. Яйца изготавливались с часами, заводными петухами, кукушками, курочками, змеями и диковинными птицами. Внутри некоторых «сюрпризов», как у матрешки, находились другие неожиданные предметы или при открывании звучала музыка.

С 1885 по 1917 годы в руках или под руководством Карла Фаберже «снеслись и вылупились» шедевры – 71 яйцо. Будучи «Поставщиком Двора Его Императорского Величества», Карл почти все пасхальные яйца создавал как подарки, предназначенные для императора Александра III и его супруги, императрицы Марии Федоровны, и позже по заказам последнего русского царя Николая II. Ни одно из яиц «Императорской коллекции» или изготовленных, например, для семьи Ротшильдов, герцогини Мальборо, Эммануэля Нобеля и Феликса Юсупова, никогда не повторялось и было уникально как по красоте, так и по техническому совершенству.

Изготовление каждого яйца занимало практически год. Авторство яйца упоминалось, но не являлось определяющим его художественную ценность, большее их количество делал не сам знаменитый ювелир. Главным было клеймо, удостоверяющее принадлежность к Дому Фаберже. Многие ювелиры, работавшие у Фаберже, владели собственными фирмами, но считали честью участвовать в исполнении таких заказов. Интересно, что для частных лиц Карлом Фаберже тайно выполнялись заказы на пасхальные яйца, которые никогда не заносились в расходные книги или документировались бы иным способом.

Пример неожиданного открытия – выставленное на продажу осенью 2007 года изделие Фаберже, названное «Яйцо Ротшильдов», которое ос­тавалось неизвестным целое столетие. По документам на фирме Фаберже было изготовлено 71 яйцо, до наших дней дошло 62. Почти все они хранятся в государственных музеях. Из «Императорской коллекции» сохранилось 46, а об остальных известно только по описаниям и фотографиям.

Считается, что только одно яйцо – «Георгиевское» – смогло покинуть большевистскую Россию вместе с его законной владелицей в 1918 году в багаже императрицы Марии Федоровны, бежавшей через Крым на свою родину, в Данию. Остальные осели в Петрограде, часть была украдена, а оставшиеся перевезены в новую столицу, в будущее Алмазное хранилище Кремля, но и там их ждала варварская сущность большевиков – по приказу Сталина 14 из них было продано, причем, как утверждают, цена некоторых составляла меньше чем 400 долларов. Чекистам специальным декретом разрешалось оставлять пять процентов реквизированного на собственные нужды, поэтому они старались первыми захватить дворцы и наиболее богатые особняки. Яркой иллюстрацией тому стал комиссар Земелс, который по приказу о судьбе имущества Карла Фаберже не имел права изымать драгоценности, но это его не смутило, и все, что ему приглянулось, прилипло к рукам и кануло в небытие.

Самым знаменитым считается яйцо Фаберже «Коронационное» в виде копии императорской кареты при коронации Николая II, изготовленное ювелирами Михаилом Перхиным и Георгом Штейном. Самым любимым яйцом императрицы Александры Федоровны было «Ландыши», также изготовленное Михаилом Перхиным. В нем выдвигались вверх три медальона с портретами императора и двух его старших дочерей – Ольги и Татьяны.

Самым большим яйцом является «Кремль». Оно представляет собой Успенский собор с заводными часами. Через окна собора виден интерьер храма. Самое загадочное произведение великого Фаберже недавно вернулось в Россию. Деревянное яйцо без намека на роскошь, проданное в 1917 году за 12 тысяч рублей, сегодня стоит несколько миллионов долларов. Потому что это последний заказ последнего русского императора к своей последней Пасхе. О нем не знали на протяжении восьмидесяти лет. А тот, кто знал, предпочитал все эти годы молчать…

Яйца изготавливались в разных художественных стилях, преимущественно в неоклассицизме, рококо и модерне. Тяжело переживая произвол новой власти, а особенно – расстрел царской семьи, Карл Фаберже в конце 1917-го перебрался в Ригу, а оттуда – в Германию, где тяжело заболел, был перевезен на лечение в Швейцарию, но в сентябре 1920 года скончался. Сыновья Карла пытались возродить дело отца в Париже, однако им это не удалось, лицензия торговой марки была продана.

В 2009 году ювелирный Дом «Фаберже» получил новую жизнь в коллекциях, создаваемых парижским ювелиром Фредериком Заави. По словам правнучки великого мастера Татьяны Фаберже, которая наблюдает за сохранением художественных традиций фирмы, Заави принадлежит к касте талантливых одиночек, создающих настоящие произведения ювелирного искусства для узкого круга очень состоятельных и весьма искушенных клиентов. Все изделия, как и прежде, создаются в единственном экземпляре и никогда не повторяются. Но как бы ни был искусен Заави или другой современный ювелир, достичь славы Карла Фаберже не удастся никому.

Апрельским утром 1884 года на привокзальную площадь Киева вышел странно одетый молодой человек: пальто с пелеринами, широкополая шляпа, бархатные штаны до колен. «Сударь, – обратился он к прохожему, – как мне найти Кирилловскую церковь?» – «Возьмите извозчика, попросите свезти вас к дому умалишенных». Михаил Врубель, а это был именно он, потом всю жизнь поминал сюжетец. И добавлял совсем по-булгаковски: «Никогда не заговаривайте с неизвестными».

Но это все потом – демоны, безумие, ранняя смерть на руках любимой жены. А тогда 28‑летний студент петербургской Академии художеств приехал в Киев полный надежд. Любимый учитель Павел Петрович Чистяков (учивший и Репина, и Сурикова) рекомендовал его некоему профессору Прахову, руководившему в Киеве реставрационными работами. У Прахова была мечта: в древней Кирилловской церкви (XII века!) поставить иконостас в «византийском» стиле. И писать византийские «образа» должен был совсем не Репин и уж точно не местный богомаз. Нашли в Питере странного студента-переростка Врубеля. Как сказал позже Блок: «Он видел то, чего не видели другие».

Большие «образа», не вполне канонические, но полные мистической силы – по сей день в иконостасе. Любящие Киев знают, что это одна из главных его ценностей. Не любящие даже не знают, где Кирилловская находится. Всего «образов» четыре: «Богоматерь», «Христос», «Св. Афанасий» и «Св. Кирилл». Врубель начал писать их в Киеве, заканчивал… в Венеции. Прахов был ошеломлен двумя вещами: ни на что не похожим талантом студента и внезапно вспыхнувшей любовью к его жене, 32‑летней Эмилии Львовне. Трое детей, налаженный быт – а тут письма, романсы. Студент был отправлен в Венецию – заканчивать образа, «изучать старых мастеров». Через полгода вернулся. Открыли «Богоматерь» – Эмилия Львовна! Уничтожить? Уж больно талант­ливо. Да и деньги Церковного совета потрачены.

Скандал. Врубелю отказано от дома. Ночью, после разговора, изрезал себе грудь ножом, уехал на полгода в Одессу, где заканчивал гимназию. Образа попали в иконостас – хочется, простите за пафос, сказать: в вечность. Сам Врубель позже считал Кирилловскую своим лучшим «этапом», все говорил, что хотел бы вернуться к ощущению чистой светлой силы.

Там не только «образа». Врубель не мог уйти ни от древней церкви, ни от Праховых. Приехал, опять просился. Интеллигентный профессор не мог отказать. Будете в Кирилловской – обязательно поднимитесь на хоры. Там – врубелевское «Сошествие св. Духа на апостолов». Каждый раз, когда вижу, не могу устоять – падаю на какие-то стульчики. Раскаты невероятной силы – как у Скрябина в «Поэме экстаза». Время было невероятной мистической силы. Да и сам художник. Как сказал его младший современник Александр Бенуа: «Есть художники, чья жизнь – песенки. Жизнь Врубеля – дивная симфония».

С хоров хорошо виден и роскошный врубелевский «Гавриил»: может, Врубель и не совсем точно следовал канонам, но музыка, музыка всей композиции, трепетного полета Благой вести – более чем в каноне! И очень созвучна всей чистейшей архитектуре древнего храма, звучащей, как хорал. Прахов хотел истинно «византийского» художника – он его получил.

Далее был Владимирский. К 900‑летию Крещения Руси, назначенному в 1888‑м, гнали державный собор в «древнерусском» духе. Росписью руководил все тот же Прахов. Васнецов, Нестеров, Сведомский, Котарбинский – в пестром коллективе художников Врубелю не нашлось места. А рвался. Делал бесконечные эскизы, подавал в Церковный совет. Совет испуганно отстранялся, Прахов кривился. В итоге мы получили официозный, державный собор, где и музыка звучит соответствующая, а «странному» Врубелю доверили только орнаменты. Вскоре после этого и началась его история с демонами – не пустили к Богу, попал к демонам.

Днем работал для собора, по вечерам все так же ходил к Праховым. Не мог не ходить. За полчаса написал роскошную акварель, подарил Эмилии Львовне – не взяла, порвал, бросил на пол… Склеенная «Восточная сказка» – сейчас гордость Киевского музея русского искусства. Там же – знаменитая «Девочка на фоне персидского ковра». Всего-то лишь Михаил Александрович задолжали-с в местном ломбарде. Девочка – дочь хозяина, портрет – компенсация. Но какова компенсация! Знаю киевских художников, которые едут через весь город, чтобы посмотреть на «Девочку», когда наступает ступор. Девочка у нас как талисман.
«Я трагедию жизни превращу в грезофарс», – писал любивший Врубеля Игорь Северянин. И он же: «Так странно тихо растаял Врубель». Уехал в Москву в 1889‑м, увязавшись за итальянской наездницей. И слава Богу, что уехал – не любит Киев странных художников.

Алексей Титаренко

Каждый самобытный писатель несет в себе тайну, разгадывать которую в первую очередь приходится ему самому. Как сказал однажды Томас Манн: «Талант есть способность обрести собственную судьбу». Судьба Михаила Булгакова, по его же словам, порой являлась ему в виде страшного беспощадного существа, играющего беспомощными человечками.

Одна из старейших киевских улиц Андреевский спуск падает меж летописными горами с высот верхнего Киева на древний Подол. Когда в конце XIX столетия эта дорога интенсивно застраи­валась, каждый из домов заселялся в основном либо ремесленниками, либо торговцами, которые здесь же устраивали свои мастерские и открывали магазины.

Главными украшениями улицы до сих пор остались Андреевская церковь XVIII века – творение Б. Растрелли и романтический дом-замок, прозванный Замком Ричарда Львиное Сердце, над горой Уздыхальницей. А ниже, на совсем неудобном крутом участке, киевский архитектор И. И. Горденин поставил дом № 13. Именно в нем в 1906 году поселилась семья профессора Киевской духовной академии Афанасия Ивановича Булгакова.

Большая профессорская семья занимала второй этаж. Как позже напишет один из сыновей – «все семь пыльных и полных комнат». Домик этот не простой, а «постройки изумительной». Если подняться по горке в крохотный дворик, то второй этаж становится первым и о настоящем первом напоминает лишь искусно вырытое углубление, обнесенное оградкой и обложенное внутри кирпичом со ступеньками вниз. Сюда поселил Михаил Булгаков и героев своего любимого романа «Белая гвардия», а также пьесы по мотивам романа «Дни Турбиных».

Фамилия Турбины для Булгакова родственна: это девичья фамилия его бабушки Анфисы Ивановны. Родными были для Михаила Афанасьевича и стены этого дома. Закончив 1‑ю Киевскую гимназию, а после – медицинский факультет Киевского университета, с 1916 года он отправился работать земским врачом в село Никольское Смоленской губернии. Дальше карьера молодого доктора продолжилась в Вязьме, где он начал серьезно заниматься литературным творчеством и где его застала революция семнадцатого. Через год Михаилу Булгакову удалось окольными путями, через Москву, вернуться в родной Киев и вместе с близкими пережить гражданскую войну и бесконечные перевороты власти.

Время и судьба немилосердно разметали дружную семью, кого-то разлучив, кому-то урезав жизненные сроки. Вторую половину жизни писатель провел в основном в Москве, там же написал свои знаменитые «Театральный роман», «Жизнь господина де Мольера», «Собачье сердце», «Мастер и Маргарита», «Иван Васильевич» и еще множество романов, пьес, рассказов. Большинство произведений несет в себе отражение судьбы автора, включая перипетии и странности в отношениях с верхушкой советской власти, соратниками по перу, возлюбленными, ведь он был трижды женат, и даже с Высшими Силами: выходец из религиозной семьи испытывал душевные терзания, подозревая себя в склонности к атеизму…

В Киев Михаил Афанасьевич Булгаков больше не вернулся. Так получилось, что с легкой руки другого замечательного киевлянина писателя Виктора Некрасова, опубликовавшего в журнале «Новый мир» № 8 за 1967 год очерк «Дом Турбиных», дом № 13 называют не по фамилии писателя, а по фамилии «живших» здесь его героев. С тех пор он стал современной легендой Андреевского спуска.

Мемориальная доска на доме была установлена в феврале 1986‑го, а через год было принято решение о создании музея М. А. Булгакова как филиала музея истории города. Памятуя о том, что дом на Андреевском спуске – это главный экспонат будущего музея, заведующая научно-исследовательским сектором К. Н. Питоева-Лидер разработала концепцию «Дома Турбиных», по которой в нем параллельно «сосуществуют» рожденные фантазией автора Турбины и реально жившие в нем Булгаковы.

А по замыслу основателя и первого директора музея Анатолия Кончаковского, все вещи Турбиных выкрашены в ирреальный белый цвет: белые шинели, белая гитара, белый самовар… Подлинные же булгаковские предметы представлены в натуральном виде. В романе квартира Турбиных описана в соответствии с расположением комнат в квартире Булгаковых. Но восстановить их в первоначальном виде оказалось непросто. Михаил Афа­насьевич покинул родные стены в девятнадцатом, а через три года дом оставили последние из живших в нем Булгаковых. Строение № 13 по Андреевскому спуску было передано ЖЭКу. Появились новые жильцы, которые делили комнаты под коммунальные квартиры, ломая старые и возводя новые перегородки, изменяя до неузнаваемости планировку. Люди обустраивали свой быт, в ходе чего исчезли почти вся мебель и прочие предметы обихода, принадлежавшие семье Булгаковых.

Несмотря на это, нельзя было допустить и мысли о применении в будущей экспозиции типологии, как это принято во многих мемориальных музеях. Только подлинные вещи Булгаковых и только научная реконструкция здания по сохранившимся документам из частных собраний и государственных архивов города. Так начались поиски будущих экспонатов и – одновременно – реставрационные работы. Автор проекта архитектор И. М. Малакова блестяще справилась со сложнейшей задачей. Работы велись в предельно сжатые сроки, при постоянном дефиците строительных материалов и квалифицированных рабочих рук – в стране полным ходом шла другая «перестройка». Сам дом крайне обветшал, был в аварийном состоянии: все рушилось на глазах, полы и перекрытия прогнили, с потолков обваливалась штукатурка… Но удалось сохранить печные изразцы, паркет в двух комнатах, там где он был при прежних хозяевах, часть парадной лестницы, двери, оконные и дверные ручки. Главное – остались нетронутыми фундамент и стены дома, а изначальную планировку удалось восстановить.

Узнав о том, что в Киеве создается музей Булгакова, родные и близкие писателя решили передать в него семейные реликвии – все, что так или иначе было связано с именем великого Мастера, поделились воспоминаниями о нем. Откликнулись и меценаты, и энтузиасты, благодаря средствам и бескорыстию которых идея создания музея стала реальной. 15 мая 1991 года, в день 100‑летнего юбилея Михаила Афанасьевича Булгакова, «Дом Турбиных» распахнул свои двери.

И все было бы счастье, когда бы пресловутый «человеческий фактор» не становился так легко и вдруг подвержен теневой стороне своей сути. Когда и неудобная в строительном смысле улица становится лакомым куском, объектом наживы, а потому – камнем преткновения… Горше всего, что тень эта всегда прикрывается знаменем «борьбы за всеобщее благо».