Kenzo No, «М17», 20–27.03
В этом году киевскую весну открывает сам маэстро Кендзо Такада. Семидесятитрехлетний дизайнер продал бренд и теперь балуется живописью. Баловство завораживающее: серия автопортретов в образе актера театра Но. Бедняжка всю жизнь мучается в Париже, затосковал. Чуть ли не главное в Но – костюм героя. В нем зашифрован смысл спектакля. Тут уж Кендзо, сами понимаете, разошелся. Автопортреты разошлись на московской выставке 2011 года как горячие пирожки. От 50 000 евро. Пирожки нынче дороги. Помимо пирожков Кендзо везет с собой целый ресторан. «Жизнь – это удовольствие», – говорит умудренный жизнью мастер.

PinchukArtCentre, Джефф Уолл, Гари Хьюм, Мыкола Маценко, до 1.04
Первые два – художники главной лондонской галереи White Cube. Мыкола – из Черкасс. Учился во Львовской Академии, создавал новое украинское искусство в Москве. Есть что вспомнить, короче. Звезды на этот раз нестрашные – не бойтесь. Никаких членов, сплошная красота. Так и называется выставка лондонца Хьюма. Красоту рисует на алюминиевых листах. Уолл – канадский профессор истории искусства. Развлекается тем, что фотографирует всяких бомжей и загоняет их в композиции классических картин. Еще и вставляет в лайтбоксы. Развлекается давно. В 2002-м даже получил «Хассельблада», фотографического Нобеля.

Галерея «Боттега», до 20 мартаВасилий Бажай
Львовский художник Бажай – вулкан, который извергается раз в год в Киеве невероятно мощным проектом. На его выставку соберутся все настоящие ценители живописи. Ценители настоящей живописи? Если верить, что искусство – это энергия, то живопись, инсталляции, все, что делает Бажай, пульсирует этой энергией. Вокруг Бажая громоздятся легенды. Говорят, когда энергия ослабевает, он на первой попавшейся электричке едет в Карпаты и бежит всю ночь по лесу. Падает, засыпает, на­утро спускается вниз опять мощным и креативным. Формально то, что он делает, называется нефигуративная живопись. Но, если вглядеться – ты всегда увидишь этого бегущего в ночи.

Примерно так, если помните, говаривал Илья Ильич Обломов, осаживая вечно суетящегося Штольца. Куда ж нам без поэзии – чай, не немцы какие? Когда я получил от редакции задание «написать о лени» и увидел прилагаемые картинки, в душе что-то тихонько запело. Что-то из далекого детства, когда московская бабушка водила меня поутру в Третьяковку. «Игра в шахматы» Шварца, «Московский дворик» Поленова. «Игра в шахматы» раньше называлась «Игра в шахматы царя Алексея Михайловича». Хороший был государь, более всего любил книжки читать да охоту соколиную. По вечерам шахматами с боярами баловался, головы никаким стрельцам не рубил. Антитеза с Петром будет, как у Обломова со Штольцем. Шварц учился у Костомарова и знал исторические реалии не понаслышке.

«Грачи» саврасовские да вот этот «Московский дворик» – визитные карточки московской живописи. Всея московская лени, которая для сладкой неги и свободы. Василий Дмитриевич Поленов жили где-то там, на задворках Арбата, и свой «Дворик» писали-с прямо из окна. А чего дергаться? Вальяжный московский барин Поленов прожили за восемьдесят, картинками баловались на досуге.
Кто там у нас дальше – Шишкин, миллионщик, чемпион аукционных продаж? За миллионы покупают то, что знакомо с детства, что в букварях видели. Особенно хороши у Ивана Ивановича картинки махонькие, там, где сочиненности меньше – вот как этот «Уголок заросшего сада». Русский богатырь ­Шишкин, одной рукой поднимавший 10 (!) пудовых гирь, обожал с карандашиком иль перышком в медвежьей лапе делать тончайшие зарисовки в лесных да садовых уголках – в которых дышит лес или сад. Чистый даосизм, простите за вольность.

Первыми же картинами, написанными в Италии, – «Садовником», «Портретом девочки в маковом венке» – Орест Кипренский сразил римскую публику

Даже хитрый мариупольский грек Куинджи эту даосско-русскую созерцательность понимал. Вон его молодая картина с Ладожским озером – даже камешки сквозь воду проглядывают. Это потом уже грека понесло, стал краски светящиеся изобретать, мешал туда что-то диавольское – так и потемнели они теперь до невозможности. Его хваленые «Лунные ночи» сейчас и разглядеть трудно – потому как суетиться начал. А «служенье муз»… сами знаете…

Всю жизнь бежал от суеты следующий наш герой Кипренский. Лучший портретист героев лучшей эпохи, войны 1812 года, все норовил сбежать в Италию. Смотрящий на вас «Садовник» – того, римского периода. В Италии Кипренского чтили. Уффици заказала ему «Автопортрет», газеты называли «русским Ван Дейком». Орест Адамович, правда, потом маху дали, убили-с натурщицу, с которой жили, пришлось бежать в Россию. Иль это сплетни завистников? Во всяком случае, вскоре наш Ван Дейк вернулся в Рим и даже женился на малолетней дочери убиенной. Прожил с нею последние годы, много работал, еще больше пил. Любимым занятием было сидеть в таверне, бродить после всю ночь по Риму, купаться в фонтанах, кормить собак. Экстравагантный был Ван Дейк, к теме лени донельзя подходит. Но какие всплески таланта! Его хрестоматийный «Пушкин» 1828 года – едва ли не лучший портрет русского романтизма.

«После концерта» – последняя картина Врубеля, видны следы безумия

Тасуем дальше колоду гениальных ленивцев: Коровин, Врубель, Левитан. У Коровина здесь – фирменный гурзуфский пейзаж. В 1910 закончил строительство «дома в 14 комнат» и жил там безмятежно до самой революции. Живопись Коровина – счастье, гурзуфская – счастье вдвойне. Тревожная «После концерта» Врубеля затесалась скорее по внешнему сходству. Это последняя картина Врубеля, в которой ясно видны следы безумия. Он очень любил жену, певицу Надежду Забелу; это она после концерта, измаянная не столько концертом, сколько проблемами с Мишенькой. У нее на руках он вскоре и умрет. И, конечно же, Левитан.

Любопытнейший поворот судьбы: выбраны «Лилии» рокового 1895 года, когда Левитан стрелялся на почве несчастной любви и отходил от волнений в доме-мастерской над озером с этими лилиями. Дом был построен для него очередной поклонницей. В лилиях – просветленная созерцательность. Ближайший друг Левитана Антон Палыч Чехов очень завидовал успеху того у женщин, и знаменитая «Чайка» написана по горячим следам безумного лета. Помните, что девушки писали ленивцу Тригорину, выведенному с Левитана, – «Если тебе когда-нибудь понадобится моя жизнь, то приди и возьми ее»? Честным труженикам такое не пишут.

Русский барин, дворянин Василий Дмитриевич Поленов остро чувствовал поэзию уходящих дворянских усадеб

Алексей Титаренко, ревностный поклонник far niente

У древних греков богиней лени считалась Аэргия, чье имя дословно означало отрицание «эргии», то есть работы и работоспособности. Древние римляне заимствовали этот культ, однако дали богине два новых имени. Сокордия переводилась как нерадивость и тупоумие. Игнавия – как малодушие. И если греки относились к безделию нейтрально, то по латинским определениям лени уже видно ее осуждение, сохранившееся в культуре до сих пор. Между тем редактор приложения «Коммерсантъ-Weekend» и колумнист Platinum Маша Цуканова считает, что без лени мы все были бы одиноки.

Один из моих любимых анекдотов – о том, как парень промозглым зимним вечером дожидается свою девушку у ворот ее института. Она выходит, и он решительно заявляет ей:
– С меня хватит. Я устал забирать тебя с занятий. У меня поперек горла стоит еда из Макдоналдса. Меня достало каждый вечер отвозить тебя домой к десяти. Нет больше сил. Все!
– Значит, теперь мы расстанемся?
– Нет, теперь мы поженимся!

Анекдот умалчивает, что случилось с этой парой в будущем, но всякий гражданин, вышедший за пределы романтического студенческого возраста, уверен – уж теперь-то они жили долго и счастливо. Возможно, впервые со дня их знакомства. Я не знаю влюбленных, которые бы съехались потому, что страстно любили друг друга и не могли больше жить порознь – наоборот, любовный пыл проще поддерживать, не зная о том, что она каждое утро устраивает в ванной потом, а он неделями разгуливает по дому в нестираных трениках. Зато я знаю очень и очень многих, кто стал жить вместе и нашел свое счастье, потому что устал просыпаться в 5 утра в чужой квартире и нестись на другой конец города, чтобы выгулять собаку и переодеться.

Кому надоело выдумывать поводы для свиданий и ходить на никому не нужные вернисажи с сомнительным искусством и сомнительным шампанским. Кому лень вечно держать в багажнике сумку с набором вещей на всякий случай – как будто в любую минуту придется бежать из страны. И кто просто соскучился по нормальной домашней еде.

Много работающему и сильно устающему человеку лень быть романтичным и сентиментальным. И это здорово. Благодаря этой лени он приобретает значительно более ценные качества – стабильность, надежность и верность. Лень – отличное мерило качества жизни. Она всегда лежит на наших внутренних весах, и если в жизни появляется что-то новое, ему нужно быть действительно хорошим, чтобы перевесить. Со временем мы начинаем ходить только во вкус­ные рестораны, выбираемся лишь на вернисажи достойных художников, а дорожную сумку собираем перед настоящим путешествием. А все оставшееся время мы, ленивые люди, проводим дома с семьями и любимыми.

Сладостное ничегонеделание – по-русски. Для кого лень – порок, для меня и Плиния Младшего – мать родная. Брат-римлянин не оставил философских трактатов, зато какие поэтические письма писал о сладостном far niente на берегу родного озера Комо! «Ну как, Комо, моя радость? Наша вилла, портик, в котором всегда весна?»

Умнейший Леонид Михайлович Баткин написал когда-то уникальную книгу «Итальянские гуманисты: стиль жизни и стиль мышления». Писал о том, как жили, что ели-пили. Первопричина Ренессанса по Баткину – у людей в богатой Флоренции появился досуг. Появилась возможность не только «в поте лица своего», но токмо и книжки древние разбирать. С тех пор как младым юношей я прочитал это, меня гложет мысль: как бы так организовать свою жизнь, чтобы «не токмо».

Т. к. я прохожу по делу искусствоведом, подумал, кто из художников соответствует far niente? Идеально, пожалуй, Матисс. Несуетящийся Анри Матисс (1869–1954). Прожил 84 года в тихих мирных трудах. Любая картина – роскошь, покой и наслаждение. Буквально так называлась одна из самых известных, писанная в 1905 году в Сен-Тропе. Это сейчас там сериалы снимают, а тогда был Богом забытый рыбацкий поселок. Матисс с молодости любил забраться на все лето в какую-нибудь деревушку и писать, писать. Появилось больше денег, стал ездить дальше: Алжир, Марокко. И тоже нехило так: на всю зиму. Новые краски и ощущения, привезенные из странствий, сделали революцию в европейском искусстве.

Но Матисс не зацикливался. Купил себе виллу над Ниццей и продолжал писать. Птичек любил. У него было 300 птиц в клетках и вольерах. В начале 1930‑х, когда маэстро начал уставать, появилась помощница-секретарь Лидия Делекторская. Девушка-эмигрант прочитала объявление на автобусной остановке: «Художник ищет помощницу». Помощница превратилась в музу, жена уехала в Париж. Разница в сорок лет ничему не мешала, наберите в Google «Lidia Матисс» – такие пронзительно-поэтичные портреты выскочат! Lidia подарила музеям СССР около 200 работ.

Спасибо лени
Перевернув последнюю страницу этих важных психологических советов, читатель поймет, что не нужно мучиться угрызениями совести и корить себя за свою лень. Из разряда пороков ее можно перевести в свои достоинства. И как только эта «лежебока» почувствует уважение к себе, то очень скоро захочет изменить свое позорное имя. Оказывается, лень может быть полезна и абсолютно необходима, с нею можно жить и дружить, ее можно поставить себе на службу. Книга предназначена для тех людей, кто без обвинений со стороны сам понял, что ленив. Осталось разобраться в нюансах, встать с дивана и натянуть штаны.

Любовь, утонувшая в лени
Книга, пережившая не один десяток изданий, остается одной из немногих в русской литературе, где писателю удалось очень близко подойти к тайне загадочной «русской души». Нежелание участвовать в общей деятельности «на поприще прогресса», неприятие суетного образа жизни, где нет возможности остановиться и спросить: «А зачем все это?», созерцательность и робость, неспособность устроить личное счастье – все эти качества главного героя романа Ильи Ильича Обломова, описанные с пониманием и любовью, стали памятником классической литературы.Книга переведена почти на все языки мира.

Жить с ленью мудрено
Эту забавную книжку можно назвать походной аптечкой с лекарствами от главного славянского «недуга» – лени. Все виды лени взрослых и детей разложены по полочкам в яркие образы. С юмором подписаны, а затем выданы рецепты лечения, где серьезная врачебно-психологическая «инструкция по применению» изложена в виде веселой литературной игры. Попутчикам лени – унынию и скуке – также придется нелегко. Если ребенок отбился от рук, если проблемы с учебой, если с утра все валится из рук и не наступает рассвет за окошком – книга подскажет, что делать. Есть и спасительные средства для обратной стороны «медали» лени – трудоголиков.