Сегодня в журнале: Мария Аронова, российская актриса театра и кино, лауреат Государственной премии Российской Федерации, лауреат премий «Ника», «Золотой Орел», «Хрустальная Турандот» и многих других.

Platinum: Уважаемая, Мария Валерьевна, что для Вас актерство? Многие актрисы кладут на алтарь творчества личную жизнь. Перед вами стоял такой выбор?
Мария Аронова: Слава Богу, нет! Никакой театр, никакие роли не стоят того, чтобы не быть мамой. Мне кажется, что радость материнства важнее всего в жизни.

Pl.: Вы сражаете наповал зрителя неожиданным шпагатом в «Мадемуазель Нитуш», что говорит о прекрасной спортивной форме. Много времени проводите в спортзале?
М.А.: Нет. Вот если я когда-нибудь брошу курить, тогда скажу, что это мое лучшее достижение, или если похудею килограммов на 35, то испытаю гордость за силу воли. Мои способности по растяжке — это Господь Бог, мои родители, состояние мышц и связок — ​такой я родилась.

Pl.: Что Вам интереснее играть саму себя или перевоплощаться до неузнаваемости?
М.А.: Больше всего интересно работать с хорошим материалом и с хорошим режиссером, а перевоплощение… Когда артиста обвиняют, что он здесь повторился, там один и тот же, это его не оправдывает. Но главная причина состоит в отсутствии хорошего режиссера, который смог бы открыть в актере его новые качества, о которых он сам даже не подозревал. Это большое счастье, но редкое, подобно выигрышу в лотерее.

Pl.: Что изменилось в Вашей жизни после получения звания Народная артистка Российской Федерации?
М.А.: Для начала, я этим осчастливила своего папу. Во-вторых, что немаловажно, пересмотрен вопрос моего проживания и постоянных переездов. При моей нагрузке получалось так, что дома я как бы в гостях, а на гастролях — ​дома. По уставу театра Вахтангова «народные» ездят в вагонах СВ, летают бизнес-классом и в отелях живут в номерах люкс. Больше не нужно никого просить, самой доплачивать за комфорт и «скромничать»: «Знаете мне все равно, это неважно». Я врать не буду — ​мне важно! Мне очень приятно, что я получила это звание досрочно и за меня голосовали в правительственной комиссии такие уважаемые люди как Василий Лановой и Владимир Меньшов.

Pl.: Какой из воплощенных Вами образов любимый?
М.А.: Все дети — ​любимые! Ну да, бывает, некоторые прихрамывают, некоторые чуток недоразвитые, но я люблю все свои роли. Однако есть судьбоносные работы, которые дают мощный толчок в творчестве, по-новому открывают зрителю и режиссерам глаза, заставляют полюбить актера и стать его поклонником. У меня такой ролью стала Проня Прокоповна в спектакле «За двумя зайцами» (1997 год), который поставил режиссер Александр Горбань. В прошлом году он трагически погиб.
Кроме упомянутой прорывной роли, в то время для меня очень важными стали жизненные приобретения, тогда я встретилась с художником по костюмам Светланой Синициной, которая стала моей ближайшей подругой и крестной мамой моей дочери. Нельзя не сказать и о спектакле «Дядюшкин сон», поставленный моим учителем Владимиром Ивановым. Там для меня стало удивлением и открытием, что можно без грима, вставных зубов и наклеенных носов покорить публику своей привычной походкой, говорить своим голосом. Работать так, как учат в школе-студии МХАТ. Во время обучения в «Щуке» я вела жестокую внутреннюю борьбу со своей трусостью.

Pl.: Мария Аронова трусиха? Насмешили!
М.А.: Да! По отношению к родителям ​я — человек с опущенной головой, а педагоги, а уж тем более ректор, тем более такой авторитарный человек как Этуш. Человек он жесткий. Очень. Как в жизни, так и в работе. Это потом уже ты начинаешь понимать, что под этой маской живет нежный, очень ранимый и очень чувствительный человек, но ты попробуй, заработай право, чтобы тебе «форточку» открыли. Вот это было для меня сложной историей. Внешне мое общение с ним могло выглядеть наглостью, фамильярностью, но я подспудно понимала, что имею на это право.

Pl.: Что Вам ближе — ​театр или кино?
М.А.: Разумеется, театр. Он конечен, он здесь и сейчас. Театр с моей точки зрения, сложней и точней. Это очень мощная, связанная со значительными энергозатратами работа. Если зал не расположен сопереживать, он высасывает тебя до капельки. Часто приходит много людей, которые не любят меня, в дурном настроении, с грузом своих проблем и ждут, чтобы из них эти проблемы вытащил. И пока эта раскачка происходит, ты тратишь неимоверное количество сил. Счастье, когда перелом происходит после первой сцены или даже во второй половине спектакля. Тогда и происходит «перекачка» энергии от зала к сцене и, наоборот, — ​вот это и есть актерское счастье. Немыслимое.
А кино… там своя специфика, сложная машинерия, фантастическая аппаратура, невероятные возможности, но всегда есть дубли. Процесс построения роли рваный, можно начать снимать финал фильма, а закончить прологом. В кино только режиссер видит всю канву фильма, и результат зависит не только от тебя, там столькими вещами тебя могут прикрыть. Я как-то сравнила себя с жирной глиной, которую любят гончары-театральные режиссеры. В кино надо работать намного тоньше, это у меня не всегда получается.

Pl.: В фильме «Охотники за бриллиантами» Ваша героиня Галина Брежнева обожала бриллианты. Вы в жизни подвержены этой страсти?
М.А.: Стыдно признаться — ​вообще, видно, я мальчик. Я, к великому сожалению, безразлична к ювелирной страсти. Это грустно. Я как мама должна быть примером для дочери, учить ее, как правильно, как важно красиво одеваться, как себя подать, как подчеркнуть свою природную красоту. Мне все это так скучно! Абсолютно наплевать, как я выгляжу. Если бы была возможность ходить в мешке, я бы ходила в мешке или в набедренной повязке. Это было бы самым большим счастьем. Фестивали, красные дорожки, необходимость «блеснуть» ужасно меня расстраивают. Делаю над собой насилие, прячусь за свою подругу Светлану Синицину, которая всегда бросается мне на помощь в этих случаях — ​что-то посоветует, что-то даже сама сошьет.

Pl.: Что для Вас означает понятие роскошь в любых смыслах?
М.А.: Время! Возможность не думать о том, что съесть и чем платить кредиты, — ​вот что такое роскошь! Я все искала свою Синюю птицу, за которой пойду по жизни, но вдруг поняла, что совсем не вижу, как растет моя дочь, как вырос мой сын, и когда все это произошло, и со мною ли? Сейчас внучке 8 месяцев, она не понимает, кто я, видит меня раз в два месяца. Роскошь — это возможность играть в театре Вахтангова и ничего больше не делать. Роскошь — ​это с 1 по 15 января не работать, а летом на полтора месяца уехать из Москвы и спрятаться в какой-нибудь норке.

Pl.: Куда любите ездить, где отдыхаете?
М.А.: До последнего времени годами всей семьей ездили на Волгу ближе к Астрахани и там кормили комаров, жили в палатках и ловили рыбу. Для меня очень важно одиночество, тупо смотреть на леску донки, ожидая поклевки судака или со спиннингом брести по берегу, оставляя блесна в зубах щук и сомов, спрятавшихся в корягах. Но последнее время такой дикий отдых стал для меня непосильным. Теперь отдых нахожу в очень редких заграничных путешествиях с комфортом, и даже имею ключ от своей квартиры в Болгарии, где наслаждаюсь обществом своих питерских друзей и соседей-болгар.

Pl.: Что формирует и воспитывает высокий вкус?
М.А.: Мне сложно об этом говорить. Конечно, прекрасно, когда ребенок слушает классическую музыку, много читает классику, бывает в музеях.., я пытаюсь передать дочери все, чем сама обладаю, но нужно стремиться, чтобы твой ребенок знал больше тебя. А вот, как это делать правильно, я не знаю.

Pl.: Чего не можете простить людям?
М.А.: Если вопрос жизни, не прощаю когда обижают детей. О творчестве — таланту прощу все, кроме пьянства во время работы.

«Я счастлива, потому что рядом со мной мужчина, который любит меня, и двое замечательных детей, удачи и успехи которых значат для меня куда больше, чем свои»