Киев богат не только полуторатысячелетней историей, но и рождением на своей земле великого множества гениев. Автор «Мастера и Маргариты» Михаил Булгаков и создатель «Черного квадрата» Казимир Малевич, авиаконструктор Игорь Сикорский и религиозный философ Николай Бердяев, певец и эстрадный артист Александр Вертинский и выдающийся пианист Владимир Горовиц, революционер в области балета Вацлав Нижинский…
Он, наверное, мог бы родиться в любом другом городе, поскольку родители — профессиональные танцовщики — вели кочевой образ жизни. Но, как известно, случайностей не бывает. Трое детей четы Нижинских танцевать начали раньше, чем уверенно ходить. Вацлав был средним из них, однако судьба распорядилась, чтобы именно ему досталось «гениальное первенство». Для этого в нем сошлось все: упорство отца, трудолюбие матери и идеальные для балета физические данные. Существенным дополнением стали врожденное чувство прекрасного, утонченность мировосприятия и необычайно бурная фантазия.
Так сталось, что однажды отец покинул семью. Мать с детьми осела в Петербурге со вполне определенной целью: дать им хорошее образование. Юного Вацлава благодаря его особенной природной «прыгучести» приняли в Императорское балетное училище.
Воспитанники заведения становились частью царского окружения. Их в течение восьми лет обучали лучшие педагоги. Соискатели, проявившие особую одаренность, по завершении учебы автоматически становились артистами балета Мариинского театра. Такая участь постигла и Вацлава Нижинского.
Он удачно дебютировал в балетных сценах оперы Вольфганга Амадея Моцарта «Дон Жуан» и вскоре стал получать ведущие танцевальные партии, выступая партнером прима-балерин: Матильды Кшесинской, Ольги Преображенской, Анны Павловой, Тамары Красавиной. Избалованная петербургская публика смотрела затаив дыхание, как юный солист «парил», едва касаясь земли, и исполнял самые технически сложные пируэты без видимых усилий.
Гастролируя во многих странах, из изящного, технически совершенного танцовщика классического репертуара, достигшего успеха благодаря природной грации и легкости, Вацлав неуклонно превращался в революционера-новатора балета, постепенно отказываясь от его канонов.
Нижинский заявил о себе на весь мир в парижских «Сезонах» Дягилева, с непревзойденным мастерством раскрывая сценические образы гораздо глубже поставленной задачи, что поражало самых опытных хореографов. Летом 1911 года танцовщик впервые попробовал себя в качестве балетмейстера, сформулировав долго вынашиваемые идеи в хореографической поэме «Послеполуденный отдых фавна» на музыку Клода Дебюсси.
Хореография XIX века находилась под сильным влиянием греко-римского наследия и потому драматическая часть балета была отдана артистам пантомимы, в то время как балерины танцевали, не играя, а их партнеры служили исключительно «подпорками» во время особо сложных па. Танцоры стремились лишь к совершенствованию движений в отрыве от идеи спектакля, декораций и костюмов. Целью же Нижинского стало соединить актерскую драматургию и танец. Ему была очевидна необходимость раскрыть суть, содержание балета посредством танца, как писатель выражает их посредством слов, а музыкант — в мелодии.
О том, что киевляне никогда не были равнодушны к танцам, свидетельствуют даже фрески Софийского собора, датируемые XI столетием.
Нижинский первым сделал решительный шаг, отказавшись от грациозности, плавности классической техники. Он стал сознательно использовать неподвижность как театральную паузу, понимая, что именно она зачастую способна акцентировать движение лучше, чем само движение. В день парижской премьеры поставленного им «Фавна» зрители взирали на действо недвижно, ошеломленные до состояния неспособности проявлять чувства. Но как только занавес опустился, началось невообразимое. Бешеные аплодисменты и свист смешались. И все-таки одобривших спектакль было большинство. На следующее утро в газете «Ле Матэн» появилась статья Огюста Родена. Знаменитый скульптор писал о Нижинском: «Интеллектуальность его искусства настолько богата и разнообразна, что приближается к гениальности»…
Затем, в сезоне 1913 года, настал черед «Весны священной» на музыку Игоря Стравинского и в декорациях Николая Рериха. Со сцены в зал ворвался языческий праздник заклинания весны. И вновь публика не выдержала энергетики: балет несколько раз прерывали, чтобы вывести неадекватных зрителей. Но все до единого понимали, что это было рождение славы Вацлава Нижинского. К сожалению, не столько прижизненной, сколько посмертной.