Родился 11.09.1946 в Яготине.Окончил Киевский художественный институт.С начала 2000-х живет в с. Засупоевка под Яготином. В 2011 его «Конь. Ночь» продан на аукционе Phillips de Pury & Co, Лондон, за $124 400.
Вживописном селе Засупоевка над еще более живописным озером Супой живет наш главный живописец Анатолий Криволап. Главный – потому что самый дорогой. Только наберите в Инете «Криволап» – на вас посыплются цифры продаж на Sotheby’s и Phillips. За $124 343 ушел его безумно романтичный ночной конь в прошлом году на лондонском аукционе Phillips. Средняя цена для европейского художника, абсолютный рекорд для украинского. Наш ночной конек, похоже, пробил заскорузлые сердца арт-дилеров вот этим романтизмом. А поколупавшись пальцем (sorry, взглядом), можно было обнаружить еще и крайне непривычное (давно забытое) живописное качество. В последние лет пятьдесят было просто неприлично вспоминать про «настоящую живопись», но тоску, куда деть тоску по ней? По Тициану, по Веласкесу? Старый друг Криволапа Тиберий Сильваши обронил в 1990‑е удивительную фразу: «Пока в Киеве есть инфанта (Веласкеса), она создает такое поле, что просто нельзя писать плохо». Как они тогда расписались!
Обидно и несправедливо забыта уникальная группа «Живописный заповедник»: Тиберий Сильваши, Анатолий Криволап, Николай Кривенко, Марко Гейко, Александр Животков. Атмосфера была, помню, как у тех назарейцев в Риме. Под Новый год, в день создания группы, ставили свечки во Владимирском – за живопись!
Наш Криволап тогда был фанатичным сторонником абстрактной, как в те годы говорили, нефигуративной живописи. Любая другая казалась литературой. Помню, дошли до того, что придумали выставку со смешным названием «Ненарративная живопись» – чтоб не было и следов литературы. Мы с Сильваши были кураторами, Криволап – цензором, эдаким яростным Савонаролой, обличавшим кандидатов в скрытой наррации.
Криволап всегда был яростным и фанатичным. В прошлой жизни он явно был каким-нибудь пророком. В 15 лет приехал из своего Яготина в ремесленное околохудожественное училище, 30 лет шел к успеху, как лосось на нерест. Худинститут, потом, как это красиво пишут, – «годы затворничества в мастерской».
Видели бы вы эту мастерскую! Подвал на Нивках. Чтобы показывать большие работы (а Криволапу всегда хотелось писать Большие работы), Толя брал ключи от котельной и там, среди труб и мазута, мы рассматривали его окна в космическую ненаррацию! Я все, помню, бился о трубы головой.
На Худкомбинат трудиться, в союзхудожнических выставках участвовать пророку Криволапу было абсолютно невозможно. Он, что твой алхимик, искал абсолютную силу цвета. Считал, помню, что все художники «замыливают», ослабляют силу цвета. Именно все – размах был вселенский. Перепортил тысячи холстов. Недавно, когда поднялись цены, устроил в своей Засупоевке аутодафе на берегу озера – два дня жег старые работы. Цены вы знаете. Что пророку цены, он истину взыскует.
Самая большая трагедия была у Криволапа в 1986-м: исполнилось сорок, а ничего настоящего так и не написал! Накал переживаний был такой – прорвало. Уже через месяц записал в дневнике (как всякий настоящий художник, он вел дневник): «Я нашел свою технику!!!». Да и все тогда, если помните, начало находиться. «Заповедник», первые коллекционеры-покупатели.
Первым был трогательный поляк Рышард, какой-то врач. Он просто помешался на Криволапе, приезжал несколько раз в год и покупал только его. Цены были сто-двести долларов, тогда это были немалые деньги, и вся семья Криволапа жила на них. Потом на него запали немцы, Криволап съездил куда-то в Нюрнберг и вернулся на шикарном «Вольво». И пошло-поехало. Покупали, правда, только иностранцы – до самого последнего времени.
40 лет колдовал над алхимией цвета, теперь – in real
Сейчас с этими аукционами все с ума посходили – теперь и наши просто метут. Нашим подавай – чтоб и на «Сотбис» продавался, и чтоб самый дорогой. Да и что ж не покупать? Криволап последние лет десять живет в своей Засупоевке и пишет упоительно красивые пейзажи. Вся та алхимия цвета, над которой он колдовал сорок лет, теперь проявилась in real. Засупоевка – через озеро от его родного Яготина. Как там писал брат Иссе: «Видели все на свете мои глаза, и вернулись к вам, белые хризантемы».
Алексей Титаренко