Cокровище – то, в чем есть «кровь»? Значит – живое. Или это – от «кров»? В смысле: укрытие, пристанище. Или – то, что сокрыто? От глаз любопытных не в меру, от рук, грязных корыстолюбием, ото всего, в чем нет главного.
Любви. Сокровище. Более всего созвучно сокровенному. О чем – никогда вслух, и только иногда откровенно. Знания. Те, что бесполезны. Например, о том, что жемчуг в древности приносили на морской берег, для «омоложения». Чистоту бриллиантов проверяли в родниковой воде. Изумрудом излечивали глаза и душевную тоску.
Память. Казалось бы, совершенно ничего не приносящую. Вот хотя бы о Матери Терезе с ее, на первый взгляд, противоречивыми высказываниями: «То добро, которое ты делаешь сегодня, завтра люди забудут, все равно делай добро». Ощущения. Красные свечи в базилике Секре-Кер. Грустный аккордеон на площади Далиды. Жгучий гаспачо – тут же, на Монмартре, в недорогом и уютном кабачке. Душистые и пестрые цветы на набережной Сены. Поцелуй – на счастье – пока катер проплывает под мостом.
Что там – еще глубже – в тайниках души? И как добраться до них, не чужих даже, а своих собственных? Детство. «Сокровище» – коробочка с цветными бусинами разного калибра, засохшим жуком и синим пером сойки, зарыто было под грушей в дальнем углу сада, накрыто стеклышком, тщательно замаскировано травой и листьями, и тайно, с соблюдением всех шпионских предосторожностей, посещалось несколько раз на дню. Но с появлением в жизни настоящей, живой собаки – забыто напрочь. Юность. Мамина «ланкомовская» тушь. Синяя. От которой ресницы изгибались, доставая до бровей, а глаза приобретали фиалковый оттенок. И некто удосужился это заметить. Сам. И – влюбился.
Мудрость. Когда, прижав к груди теплый родной комочек, сквозь слезы счастья замечаешь его две макушки и розовый вопросительный знак крохотного ушка, точно такие, как когда-то у сына… Сокровище мое. Что-то, чего не сломать, но так хрупко, не блестит, но так драгоценно, не потрогать, но так ощутимо. Особенно во встрече родственных душ. Душа. Невидимо, эфемерно, заумно. А как понятие – порядком засалено частым использованием. У большинства вызывает внутреннее раздражение, либо ироническую ухмылку, либо откровенный сарказм.
Душа – это то, что в первую очередь ценится на словах, и в последнюю – на деле. Что у себя всячески оберегаемо, а у другого подвержено сомнению: существует ли. Что больнее всего болит, стыдливее всего прячется, безжалостнее всего истязаемо. Что иногда «уходит в пятки», а иногда «обретает крылья» и – воспаряет в счастье и восторге любви, творчества, взаимопонимания.
И тогда. Любые раны рубцуются, любые обиды забываются, и все всем прощается. Раз и навсегда. Просто так. От души. Которая, в общем-то, и есть единственное сокровище.
Светлана тысячная