Он покупает книги авоськами, вернее даже сказать, чемоданами. Глотает их взахлеб и перетаскивает в театр. Он гурман в моде — обожает очки, кашне, шелковые платочки, пиджаки и сюртуки. Он не собиратель — у него и фотографии-то не хранятся. И даже страны, путешествия – он не коллекционирует. Они проносятся в его жизни, как кратковременные и бурные романы. И лишь один неизменно постоянен – с чемоданом.
Корр.: Роман Григорьевич, Вам часто приходится вояжировать по всему земному шару…
Роман Витюк: Не часто, а постоянно! Чемодан в моей руке так же органичен, как рыба в воде. Более того, у меня с ним связь особого художественного свойства. Знаете, можно сделать спектакль…
Корр.:Я знаю, что вы режиссирует интервью, делая каждый разговор своим бенефисом! Позвольте, я закончу вопрос: Какое место на земле более всего греет Вашу душу?
Р.В.: (Выходя из легкой мечтательной прострации) Это легкий вопрос — мне больше всего нравится во Львове – там прошло мое детство, с ним связаны мои лучшие воспоминания. В Москве я живу в квартире сына Сталина, в доме рядом с Кремлем. Там бывает жутковато, никакие ремонты не помогают избавиться от ассоциаций.
Корр.: Ну, Львов — это ностальгия, Кремль — действительность, а если вспомнить яркие впечатления Виктюка-художника?
Р.В.: Это Италия! Я не могу ее не любить. Во-первых, мое имя происходит от названия Вечного Города Roma. Во-вторых, я, страдающий абсолютной формой географического кретинизма, только в Риме могу без карты гулять по городу сколь угодно долго и не заблудиться. В-третьих, в Италии, и, в особенности, в Риме, удивительная энергия. В Риме у меня появляется особая осанка, поступь, взгляд. И – успех. Приехали мы как-то в Италию играть «Коварство и любовь», и на спектакль пришел Марчелло Мастрояни со своей труппой. После спектакля он стал кричать «Genius, genius”! Я тогда подумал, Мастрояни путает имя Роман и Женя. Но он прислал человека ко мне с просьбой выдать книгу отзывов или иную фолианту, дабы зафиксировать в ней свой восторг. Никакой книги отзывов у нас не было. Я дал ему тетрадь для арифметики, в клеточку. А годы спустя Мастрояни согласился сыграть в моей римской постановке «Месяца в деревне» безо всякого гонорара… но внезапно умер.
Корр.: Это очень грустно… А есть ли у Вас жизнеутверждающие ассоциации, связанные с Италией?
Р.В.: О, это моя связь с итальянской модой! Я дружу с законодательницей меховой моды Анной Фенди, которая согласилась в свое время сделать эскизы к моему спектаклю. Удивительная история была связана и с пиджаком от Джанфранко Ферре, который я увидел на показе в Италии, но тогда приобрести не решился, а купил его аж в Нью-Йорке. В подобных случаях нерешительности я говорю себе: «Неужели это тельце не заслужило вот эту вещь?» – и сомнения почти всегда отпадают. Еще… у меня есть любимый перстень Versace, его знак — это знак защиты, знак любви, знак открытости!
Корр.: А каково Ваше отношение к роскоши?
Р.В.: Минувшим летом я был в Венеции, у сестры Висконти. Там роскошь недосягаемая, но принцип создания интерьеров совпадает с моим, — это когда преобладает принцип духа.
Вероника Игнатова